Название: Упасть с матраца
Автор: pronoun
Фэндом: Daria
Пейринг: Трент/Дарья
Рейтинг: PG13 + легкий strong language
Жанр: АНГСТ, сиречь Обрывки Чуйств и Мыслей
Варнинг: этот фик – трент-стайл. Он такой же осмысленный и цельный как песни Трента.
от автора: я поняла, что "Дарья, я люблю тебя" не смогу написать инэкрактерно. Тут нужен талант АСа Пушкина. Поэтому я обошла этот момент. извините за обманутые ожидания))
Часть 4, последняя[что ей подарить]
Я встретила его в торговом центре в отделе канцелярских товаров. Я искала там подарок для Джейн напоследок. Вчера ей тоже пришло письмо из колледжа.
- Что ты думаешь ей подарить? – спросила я, не здороваясь.
- Я не знаю, - он пожал плечами. – Это ведь окончание школы. Нужно что-то большее, чем просто краски.
- И что это будет?
- Я не знаю, - он посмотрел на меня через плечо. – МНОГО красок?
Я не испытала даже слабого желания улыбнуться. Его шутки были вымучены, как никогда. Я видела перед собой несчастного и бесполезного человека.
- А тебе что подарить? – спросил он.
- Место на кладбище.
- Это дорого?
- Не знаю.
Он сунул руки в карманы и уставился на большую пушистую кисточку для рисования.
- Давай купим себе на кладбище два места по соседству, - сказал Трент, уставившись в одну точку.
- А если один из нас утонет в море во время кораблекрушения по пути в Новый Свет?
- Тогда ему будет уже все равно, разве нет?
Я задумалась. Обычно я много говорю о смерти, потому что это раздражает и пугает всех, но я думаю о ней гораздо меньше, чем говорю. А в тот момент я даже почувствовала, что наши с Трентом могилы рядом, на кладбище ненавистного Лондейла, - отличное завершение занудного пафосного фильма о двух людях, которые просрали своё счастье из-за того, что один каждый день спускал свою жизнь в унитаз, а другой парился об огромном количестве никому неинтересных вещей.
Трент как-то сказал мне в ответ на жалобы о всеобщей тупости, что мои человеконенавистнические настроения пройдут, потому что размышления о том, как можно жить жизнью модного клуба или быть подругой Кевина отнимают слишком много времени, нервов и, в сущности, совершенно неинтересны. Что все это проистекает от обиды за то, что меня не ценят, а ценят всякое говно. И что терпеть окружающую действительность совсем не мучительно. Я гораздо глупее Канта, а здоровье у меня гораздо лучше, и все же Кант был милым, общительным, домашним человеком, с наслаждением жил и работал в этом худшем из миров, собирал гостей и даже любил говорить с женщинами о философии.
Моя позиция – не более чем глупость, которая на какую-то ступень выше глупости Бритни. Я могу перерасти ее. А могу застрять тут навсегда, и тогда лучше даже не думать о том, на что будет похожа моя жизнь.
Трент, конечно, не сказал всего этого. Он сказал:
- Не уверен, что понял твою проблему. Но если хочешь мое мнение – мне на все плевать.
Думаю, он имел в виду именно это. Благодаря Тренту на меня иногда нисходят озарения. Он будит мою мысль, хоть это и звучит, как насмешка.
Я сказала:
- Я думаю, мы должны купить ей много красок, бумаги, кисточек, карандашей…холст.
- Холст?
- Да.
- Как мешок из-под картошки, что ли?
- Почти.
- На нем же неудобно рисовать.
- Художники не ищут легких путей.
Он повернулся ко мне лицом, и я увидела, что у него подбит глаз. Это было самое нелепое, что я видела в своей жизни, если не считать Бритни, глядящую в микроскоп.
- Ты дрался? – удивилась я.
- Это не я, - ответил Трент. – Я оказался не в то время не в том месте.
- Я так и думала. Не замечала за тобой склонности к агрессии.
Он вынул из стакана все кисточки, какие там были, и замер с ними, как будто это был букет цветов. Он думал над ответом.
- Вообще-то я дерусь иногда, - сказал он. – Но обычно бьют меня. Я всегда долго думаю, прежде чем ударить.
- Это хорошо.
- Ты так считаешь?
- Думать вообще хорошо.
Прижимая к груди краски, бумагу и карандаши, я побрела на кассу и ни разу не обернулась.
[тамплиеры]
Мне казалось, Трент страдает очень показушно. Хотя я ошибалась, потому что никто, кроме меня, не замечал его страданий. Даже Джейн. Они примирились после истерики, которую Трент закатил ей по поводу поступления в колледж, и она решила, что инцидент исчерпан.
В субботу он прошел по улице мимо моих окон и вскоре исчез за горизонтом. В воскресенье он повторил свой маршрут, и я пошла за ним. Мы прошли через весь Лондейл. Он брел впереди, сунув руки в карманы, и смотрел под ноги. Мы шли минут сорок, потом вышли за городскую черту. Он залез на бетонные плиты, сваленные в кучу на обочине дороги, и стал смотреть на поле. Трент Созерцающий.
- О чем ты думаешь? – спросила я.
- Я думаю, - ответил он, - может, мне вступить в «морские котики»?
- Это такие с круглыми глазами, которые целый день спят на боку на нагретых солнцем скалах под шум прибоя?
- Я про элитные войска.
Я постояла секунду, а потом полезла к нему наверх. На верхушку бетонной кучи. Я села рядом, и мы уставились на поле вместе.
- Уеду воевать куда-нибудь в Африку.
- Я думала, ты пацифист.
- Не надо путать похуиста с пацифистом, - наставительно произнес Трент.
До этого я не понимала, как он несчастен от того, что Джейн уезжает. Я думала, Трент даже не сразу заметит ее отсутствие. Разве можно во сне страдать от одиночества?
- Ты бы стала меня ждать?
- Что?
- Ну, если бы я уехал в Африку воевать с саранчой…
- …с сарацинами.
- Не важно. В составе морских котиков. Ты бы стала меня ждать?
Я вздохнула.
- Я бы не стала ждать. Я бы вступила в Корпус Мира и отправилась с тобой в Африку. Пока бы ты сражался с сарацинами, я бы проповедовала дикарям и кормила голодных в районах, где уран вылезает из-под земли.
- Уран вылезает из-под земли?
- Вроде да.
- Я думал, он падает с неба.
И он посмотрел на небо, как будто оттуда сейчас полетят урановые хлопья.
- Приятно бредить вместе, не так ли? – сказала я.
- А, по-моему, звучит правдоподобно, - ответил Трент.
Мы долго молчали. Мне даже начало казаться, что в том, чтобы вступить в Корпус Мира что-то есть, хотя это, конечно, нужно сделать не сейчас, а после колледжа. Тем более, если я решу стать писателем. Этот опыт мог бы стать бесценным, особенно если бы мой парень в это время сражался с арабами в составе морских котиков. Хотя лучше бы это были тамплиеры. Хотя они давали обет безбрачия. В таком случае, у него не могло бы быть меня.
- Дарья.
- М…?
- Ты еще считаешься школьницей?
- Пока да.
- А долго еще?
- Еще две недели.
Он кивнул и снова уставился на поле.
[выпускной]
Выпускной прошел великолепно. Я заперлась в своей комнате и смотрела очередной марафон «Больного безумного мира». Когда внизу заворчала машина, я подошла к окну и увидела, как Квин в длинном голубом платье садится в машину к трем Джеям, и они все вместе уезжают на МОЙ выпускной.
У меня под кроватью было виски. Специально для этого дня. Я даже выпила за то, чтобы корабль, на котором справляли выпускной, утонул в реке, но потом сплюнула и отвела собственное проклятье.
Джейн каталась где-то с Джесси и Максом. Все трое наверняка нахреначились пива и гоняли с безумными воплями по трассе под какой-нибудь дикий панк-рок. Джейн звала и меня, но я отказалась, потому что она сказала, что Трент не поедет с ними. Трент остался дома.
В день моего выпускного не случилось ровным счетом ничего.
[упасть с матраца]
Родители хотели, чтобы я работала все лето перед колледжем, но я послала их к черту. Я ехала учиться. Мне предстоял тяжелый труд. Продавать надувные матрацы все лето казалось не такой уж хорошей идеей, и все-таки они заставили меня.
- Ты хотел купить матрац?
Пару секунд он смотрел на меня, как на незнакомого человека. Затем он сказал:
- Я искал вдохновения. Пишу песню «Упасть с матраца».
Мне захотелось выгнать его вон. Сказать, чтобы он выметался из моего отдела ко всем чертям, и позвать охрану.
На самом деле, это адская работа. Я специально иду в колледж, чтобы больше никогда не выполнять ее. Отдел надувных матрацев открывается как раз тогда, когда в школе обычно начинаются уроки, а закрывается, когда все школьники спят в своих кроватях. Кое-кто даже хотел сделать этот отдел круглосуточным. Но самое ужасное в работе продавца то, что тебе весь день нечего делать. В особенности потому, что никому не нужны надувные матрацы.
- Если хочешь упасть с матраца, это легко устроить.
Я кивнула на водяную кровать в углу отдела. Она была выставлена на распродажу, была достаточно высока, чтобы упасть с нее, и достаточно мерзко выглядела, чтобы называться надувным матрацем.
- Я могу там прилечь? – спросил Трент, задумчиво прижимая палец к губам.
- Конечно. Для этого он там и стоит.
Трент прошел вглубь отдела, залез на матрац и улегся на спину.
Я заглянула в свою пустую кассу, оставила пост и улеглась рядом.
Прямо над нами с потолка свисали походные рюкзаки, а справа, на стене, висели спасательные круги в форме утят. А под нами булькала тухлая вода. У меня было такое ощущение, что мы лежим на тонком брезенте, растянутом над сточной канавой.
- Какой удобный матрац, - сказал Трент.
- Не говори.
- Даже падать с него не хочется.
- Но надо.
Но мы не упали. Не прошло пяти минут, как мы оба крепко спали, вытянув руки вдоль туловища.
[в общественном месте]
Меня разбудил чей-то громкий голос. Нас обвинили в том, что мы занимались сексом в общественном месте. Я сказала, что мы просто спали, к тому же, мы были полностью одеты, и между нами было не меньше метра, но мне сказали, это потому, что мы уже закончили.
Меня уволили, а Трента просто вытолкали в шею. Когда мы оказались на первом этаже торгового центра, возле фонтана, Трент сказал:
- Мне показалось, или я слышал слово «секс»?
Я отвернулась и побрела к выходу.
- У нас ведь не было секса? – спросил Трент.
Я ускорила шаг. Обдолбанного Трента от необдолбанного можно отличить только по тому признаку, что обдолбанный Трент страдает провалами в памяти и ищет вдохновения у Дарьи, в отделе надувных матрацев.
- Не было? – настаивал он.
- Не было, - ответила я.
- Жаль, - сказал Трент.
- Жаль, что дымок выветрился, - огрызнулась я, но он, похоже, не услышал.
Не стану врать, - вся эта ситуация была мне неприятна. Я шла домой мрачнее обычного, предвкушая реакцию матери, и соображая, как смягчить эффект. Трент провожал меня.
- Ты что, - паришься из-за этих крикунов-полицейских? – спросил Трент, когда мы миновали почтовый ящик Моргендорферов.
- Да, - ответила я прежде, чем мать открыла нам дверь.
Сегодня моя мама была дома. Она болела настолько, что даже взяла выходной.
- Дарья…? – еле слышно прошептала мама, поправляя шарф на горле, и закашлялась.
- Да. Меня уволили.
- Скажите ей, что не стоит переживать, если тебя увольняют за секс в общественном месте, особенно если никакого секса не было, - сказал Трент моей матери. – Со всяким может случиться.
На моей памяти это была самая длинная фраза, которую произнес Трент.
[бегущая]
На следующий день я стояла наверху лестницы и смотрела, как мать открывает Тренту дверь.
- Привет, - сказал Трент. – Дарья дома?
- Заходи! – хрипло каркнула мать и, схватившись за больное горло, опять раскашлялась. – Что тебе от нее надо?
Трент сказал правду.
- Я вспомнил, что обещал когда-то отвести ее на татуировку.
Мать задохнулась.
- На татуировку…? – одними губами переспросила она прежде, чем разразиться воплями.
- Она ведь больше не считается школьницей. К тому же я поспорил с Джейн, что, если Дарья сделает татуировку, я не стану искать себе работу. Никогда.
Я сбежала вниз по лестнице, схватила его за рукав и потащила к выходу.
- Пошли. Пошли, пожалуйста.
Мать что-то крикнула, и нам вслед полетел ее надрывный кашель.
Я бежала. Первый раз в жизни.
[разве нет?]
- Ты решила, какую и где?
- Только не на заднице.
- Почему? На заднице не больно.
Я посмотрела на него с подозрением. Мы стояли перед салоном пирсинга и татуировок, и мне не давало покоя то, что Трент сказал каким-то знакомым музыкантам, которых мы встретили по дороге.
Они спросили его:
- Не хочешь с нами на репетицию?
А он ответил:
- Не могу. Мы с моей подружкой идем делать ей татуировку.
Я все думала об этом, разглядывая альбомы с татуировками в витрине. Я не хотела создавать неловкую ситуацию. Я была уверена, что все поняла превратно и так, как мне этого хотелось.
- Трент.
- Что?
- Я могу тебя спросить?
Он оторвался от созерцания татуировок и, повернувшись ко мне, сунул руки в карманы.
- Своим друзьям ты назвал меня своей подружкой. И вчера сказал, что тебе жаль, что у нас не было секса в отделе надувных матрацев.
Трент кивнул.
- Да, жаль. Это было бы круто. А че ты хотела спросить?
Я прикрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха.
- Мы встречаемся? – спросила я.
Трент пожал плечами.
- Я бы хотел. Ты же больше не считаешься школьницей, разве нет?
- Не считаюсь.
Этот разговор затянулся, и это был один из самых тяжелых разговоров в моей жизни.
- А тебе не кажется, что мы должны…объясниться сначала. Разве нет?
Трент задумался. Он думал бесконечно долго, и за это время мне показалось, что я умерла. Потом сказал:
- Да, наверно.
Я подняла на него глаза.
- Мы теперь оба взрослые люди, разве нет? Можем делать, что захочется.
Я моргнула.
- И ты больше не считаешься школьницей. Эта хрень, наконец, закончилась. Разве нет?
Я кивнула.
- Значит, можно больше не париться по этому поводу. Так?
- Выходит, что так, - ответила я.
У салона пирсинга и татуировок мы поцеловались в первый раз. Хотя было такое ощущение, как будто только этим мы и занимались последние два года.
Потом на нас набросился полицейский и выгнал из торгового центра, обещав, что, если еще раз застукает нас за занятием сексом в общественном месте – посадит в тюрьму.
Мы сказали, что мы полностью одетые и просто целовались.
Но он сказал, это потому, что мы только начали.
The end.
Автор: pronoun
Фэндом: Daria
Пейринг: Трент/Дарья
Рейтинг: PG13 + легкий strong language
Жанр: АНГСТ, сиречь Обрывки Чуйств и Мыслей
Варнинг: этот фик – трент-стайл. Он такой же осмысленный и цельный как песни Трента.
от автора: я поняла, что "Дарья, я люблю тебя" не смогу написать инэкрактерно. Тут нужен талант АСа Пушкина. Поэтому я обошла этот момент. извините за обманутые ожидания))
Часть 4, последняя[что ей подарить]
Я встретила его в торговом центре в отделе канцелярских товаров. Я искала там подарок для Джейн напоследок. Вчера ей тоже пришло письмо из колледжа.
- Что ты думаешь ей подарить? – спросила я, не здороваясь.
- Я не знаю, - он пожал плечами. – Это ведь окончание школы. Нужно что-то большее, чем просто краски.
- И что это будет?
- Я не знаю, - он посмотрел на меня через плечо. – МНОГО красок?
Я не испытала даже слабого желания улыбнуться. Его шутки были вымучены, как никогда. Я видела перед собой несчастного и бесполезного человека.
- А тебе что подарить? – спросил он.
- Место на кладбище.
- Это дорого?
- Не знаю.
Он сунул руки в карманы и уставился на большую пушистую кисточку для рисования.
- Давай купим себе на кладбище два места по соседству, - сказал Трент, уставившись в одну точку.
- А если один из нас утонет в море во время кораблекрушения по пути в Новый Свет?
- Тогда ему будет уже все равно, разве нет?
Я задумалась. Обычно я много говорю о смерти, потому что это раздражает и пугает всех, но я думаю о ней гораздо меньше, чем говорю. А в тот момент я даже почувствовала, что наши с Трентом могилы рядом, на кладбище ненавистного Лондейла, - отличное завершение занудного пафосного фильма о двух людях, которые просрали своё счастье из-за того, что один каждый день спускал свою жизнь в унитаз, а другой парился об огромном количестве никому неинтересных вещей.
Трент как-то сказал мне в ответ на жалобы о всеобщей тупости, что мои человеконенавистнические настроения пройдут, потому что размышления о том, как можно жить жизнью модного клуба или быть подругой Кевина отнимают слишком много времени, нервов и, в сущности, совершенно неинтересны. Что все это проистекает от обиды за то, что меня не ценят, а ценят всякое говно. И что терпеть окружающую действительность совсем не мучительно. Я гораздо глупее Канта, а здоровье у меня гораздо лучше, и все же Кант был милым, общительным, домашним человеком, с наслаждением жил и работал в этом худшем из миров, собирал гостей и даже любил говорить с женщинами о философии.
Моя позиция – не более чем глупость, которая на какую-то ступень выше глупости Бритни. Я могу перерасти ее. А могу застрять тут навсегда, и тогда лучше даже не думать о том, на что будет похожа моя жизнь.
Трент, конечно, не сказал всего этого. Он сказал:
- Не уверен, что понял твою проблему. Но если хочешь мое мнение – мне на все плевать.
Думаю, он имел в виду именно это. Благодаря Тренту на меня иногда нисходят озарения. Он будит мою мысль, хоть это и звучит, как насмешка.
Я сказала:
- Я думаю, мы должны купить ей много красок, бумаги, кисточек, карандашей…холст.
- Холст?
- Да.
- Как мешок из-под картошки, что ли?
- Почти.
- На нем же неудобно рисовать.
- Художники не ищут легких путей.
Он повернулся ко мне лицом, и я увидела, что у него подбит глаз. Это было самое нелепое, что я видела в своей жизни, если не считать Бритни, глядящую в микроскоп.
- Ты дрался? – удивилась я.
- Это не я, - ответил Трент. – Я оказался не в то время не в том месте.
- Я так и думала. Не замечала за тобой склонности к агрессии.
Он вынул из стакана все кисточки, какие там были, и замер с ними, как будто это был букет цветов. Он думал над ответом.
- Вообще-то я дерусь иногда, - сказал он. – Но обычно бьют меня. Я всегда долго думаю, прежде чем ударить.
- Это хорошо.
- Ты так считаешь?
- Думать вообще хорошо.
Прижимая к груди краски, бумагу и карандаши, я побрела на кассу и ни разу не обернулась.
[тамплиеры]
Мне казалось, Трент страдает очень показушно. Хотя я ошибалась, потому что никто, кроме меня, не замечал его страданий. Даже Джейн. Они примирились после истерики, которую Трент закатил ей по поводу поступления в колледж, и она решила, что инцидент исчерпан.
В субботу он прошел по улице мимо моих окон и вскоре исчез за горизонтом. В воскресенье он повторил свой маршрут, и я пошла за ним. Мы прошли через весь Лондейл. Он брел впереди, сунув руки в карманы, и смотрел под ноги. Мы шли минут сорок, потом вышли за городскую черту. Он залез на бетонные плиты, сваленные в кучу на обочине дороги, и стал смотреть на поле. Трент Созерцающий.
- О чем ты думаешь? – спросила я.
- Я думаю, - ответил он, - может, мне вступить в «морские котики»?
- Это такие с круглыми глазами, которые целый день спят на боку на нагретых солнцем скалах под шум прибоя?
- Я про элитные войска.
Я постояла секунду, а потом полезла к нему наверх. На верхушку бетонной кучи. Я села рядом, и мы уставились на поле вместе.
- Уеду воевать куда-нибудь в Африку.
- Я думала, ты пацифист.
- Не надо путать похуиста с пацифистом, - наставительно произнес Трент.
До этого я не понимала, как он несчастен от того, что Джейн уезжает. Я думала, Трент даже не сразу заметит ее отсутствие. Разве можно во сне страдать от одиночества?
- Ты бы стала меня ждать?
- Что?
- Ну, если бы я уехал в Африку воевать с саранчой…
- …с сарацинами.
- Не важно. В составе морских котиков. Ты бы стала меня ждать?
Я вздохнула.
- Я бы не стала ждать. Я бы вступила в Корпус Мира и отправилась с тобой в Африку. Пока бы ты сражался с сарацинами, я бы проповедовала дикарям и кормила голодных в районах, где уран вылезает из-под земли.
- Уран вылезает из-под земли?
- Вроде да.
- Я думал, он падает с неба.
И он посмотрел на небо, как будто оттуда сейчас полетят урановые хлопья.
- Приятно бредить вместе, не так ли? – сказала я.
- А, по-моему, звучит правдоподобно, - ответил Трент.
Мы долго молчали. Мне даже начало казаться, что в том, чтобы вступить в Корпус Мира что-то есть, хотя это, конечно, нужно сделать не сейчас, а после колледжа. Тем более, если я решу стать писателем. Этот опыт мог бы стать бесценным, особенно если бы мой парень в это время сражался с арабами в составе морских котиков. Хотя лучше бы это были тамплиеры. Хотя они давали обет безбрачия. В таком случае, у него не могло бы быть меня.
- Дарья.
- М…?
- Ты еще считаешься школьницей?
- Пока да.
- А долго еще?
- Еще две недели.
Он кивнул и снова уставился на поле.
[выпускной]
Выпускной прошел великолепно. Я заперлась в своей комнате и смотрела очередной марафон «Больного безумного мира». Когда внизу заворчала машина, я подошла к окну и увидела, как Квин в длинном голубом платье садится в машину к трем Джеям, и они все вместе уезжают на МОЙ выпускной.
У меня под кроватью было виски. Специально для этого дня. Я даже выпила за то, чтобы корабль, на котором справляли выпускной, утонул в реке, но потом сплюнула и отвела собственное проклятье.
Джейн каталась где-то с Джесси и Максом. Все трое наверняка нахреначились пива и гоняли с безумными воплями по трассе под какой-нибудь дикий панк-рок. Джейн звала и меня, но я отказалась, потому что она сказала, что Трент не поедет с ними. Трент остался дома.
В день моего выпускного не случилось ровным счетом ничего.
[упасть с матраца]
Родители хотели, чтобы я работала все лето перед колледжем, но я послала их к черту. Я ехала учиться. Мне предстоял тяжелый труд. Продавать надувные матрацы все лето казалось не такой уж хорошей идеей, и все-таки они заставили меня.
- Ты хотел купить матрац?
Пару секунд он смотрел на меня, как на незнакомого человека. Затем он сказал:
- Я искал вдохновения. Пишу песню «Упасть с матраца».
Мне захотелось выгнать его вон. Сказать, чтобы он выметался из моего отдела ко всем чертям, и позвать охрану.
На самом деле, это адская работа. Я специально иду в колледж, чтобы больше никогда не выполнять ее. Отдел надувных матрацев открывается как раз тогда, когда в школе обычно начинаются уроки, а закрывается, когда все школьники спят в своих кроватях. Кое-кто даже хотел сделать этот отдел круглосуточным. Но самое ужасное в работе продавца то, что тебе весь день нечего делать. В особенности потому, что никому не нужны надувные матрацы.
- Если хочешь упасть с матраца, это легко устроить.
Я кивнула на водяную кровать в углу отдела. Она была выставлена на распродажу, была достаточно высока, чтобы упасть с нее, и достаточно мерзко выглядела, чтобы называться надувным матрацем.
- Я могу там прилечь? – спросил Трент, задумчиво прижимая палец к губам.
- Конечно. Для этого он там и стоит.
Трент прошел вглубь отдела, залез на матрац и улегся на спину.
Я заглянула в свою пустую кассу, оставила пост и улеглась рядом.
Прямо над нами с потолка свисали походные рюкзаки, а справа, на стене, висели спасательные круги в форме утят. А под нами булькала тухлая вода. У меня было такое ощущение, что мы лежим на тонком брезенте, растянутом над сточной канавой.
- Какой удобный матрац, - сказал Трент.
- Не говори.
- Даже падать с него не хочется.
- Но надо.
Но мы не упали. Не прошло пяти минут, как мы оба крепко спали, вытянув руки вдоль туловища.
[в общественном месте]
Меня разбудил чей-то громкий голос. Нас обвинили в том, что мы занимались сексом в общественном месте. Я сказала, что мы просто спали, к тому же, мы были полностью одеты, и между нами было не меньше метра, но мне сказали, это потому, что мы уже закончили.
Меня уволили, а Трента просто вытолкали в шею. Когда мы оказались на первом этаже торгового центра, возле фонтана, Трент сказал:
- Мне показалось, или я слышал слово «секс»?
Я отвернулась и побрела к выходу.
- У нас ведь не было секса? – спросил Трент.
Я ускорила шаг. Обдолбанного Трента от необдолбанного можно отличить только по тому признаку, что обдолбанный Трент страдает провалами в памяти и ищет вдохновения у Дарьи, в отделе надувных матрацев.
- Не было? – настаивал он.
- Не было, - ответила я.
- Жаль, - сказал Трент.
- Жаль, что дымок выветрился, - огрызнулась я, но он, похоже, не услышал.
Не стану врать, - вся эта ситуация была мне неприятна. Я шла домой мрачнее обычного, предвкушая реакцию матери, и соображая, как смягчить эффект. Трент провожал меня.
- Ты что, - паришься из-за этих крикунов-полицейских? – спросил Трент, когда мы миновали почтовый ящик Моргендорферов.
- Да, - ответила я прежде, чем мать открыла нам дверь.
Сегодня моя мама была дома. Она болела настолько, что даже взяла выходной.
- Дарья…? – еле слышно прошептала мама, поправляя шарф на горле, и закашлялась.
- Да. Меня уволили.
- Скажите ей, что не стоит переживать, если тебя увольняют за секс в общественном месте, особенно если никакого секса не было, - сказал Трент моей матери. – Со всяким может случиться.
На моей памяти это была самая длинная фраза, которую произнес Трент.
[бегущая]
На следующий день я стояла наверху лестницы и смотрела, как мать открывает Тренту дверь.
- Привет, - сказал Трент. – Дарья дома?
- Заходи! – хрипло каркнула мать и, схватившись за больное горло, опять раскашлялась. – Что тебе от нее надо?
Трент сказал правду.
- Я вспомнил, что обещал когда-то отвести ее на татуировку.
Мать задохнулась.
- На татуировку…? – одними губами переспросила она прежде, чем разразиться воплями.
- Она ведь больше не считается школьницей. К тому же я поспорил с Джейн, что, если Дарья сделает татуировку, я не стану искать себе работу. Никогда.
Я сбежала вниз по лестнице, схватила его за рукав и потащила к выходу.
- Пошли. Пошли, пожалуйста.
Мать что-то крикнула, и нам вслед полетел ее надрывный кашель.
Я бежала. Первый раз в жизни.
[разве нет?]
- Ты решила, какую и где?
- Только не на заднице.
- Почему? На заднице не больно.
Я посмотрела на него с подозрением. Мы стояли перед салоном пирсинга и татуировок, и мне не давало покоя то, что Трент сказал каким-то знакомым музыкантам, которых мы встретили по дороге.
Они спросили его:
- Не хочешь с нами на репетицию?
А он ответил:
- Не могу. Мы с моей подружкой идем делать ей татуировку.
Я все думала об этом, разглядывая альбомы с татуировками в витрине. Я не хотела создавать неловкую ситуацию. Я была уверена, что все поняла превратно и так, как мне этого хотелось.
- Трент.
- Что?
- Я могу тебя спросить?
Он оторвался от созерцания татуировок и, повернувшись ко мне, сунул руки в карманы.
- Своим друзьям ты назвал меня своей подружкой. И вчера сказал, что тебе жаль, что у нас не было секса в отделе надувных матрацев.
Трент кивнул.
- Да, жаль. Это было бы круто. А че ты хотела спросить?
Я прикрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха.
- Мы встречаемся? – спросила я.
Трент пожал плечами.
- Я бы хотел. Ты же больше не считаешься школьницей, разве нет?
- Не считаюсь.
Этот разговор затянулся, и это был один из самых тяжелых разговоров в моей жизни.
- А тебе не кажется, что мы должны…объясниться сначала. Разве нет?
Трент задумался. Он думал бесконечно долго, и за это время мне показалось, что я умерла. Потом сказал:
- Да, наверно.
Я подняла на него глаза.
- Мы теперь оба взрослые люди, разве нет? Можем делать, что захочется.
Я моргнула.
- И ты больше не считаешься школьницей. Эта хрень, наконец, закончилась. Разве нет?
Я кивнула.
- Значит, можно больше не париться по этому поводу. Так?
- Выходит, что так, - ответила я.
У салона пирсинга и татуировок мы поцеловались в первый раз. Хотя было такое ощущение, как будто только этим мы и занимались последние два года.
Потом на нас набросился полицейский и выгнал из торгового центра, обещав, что, если еще раз застукает нас за занятием сексом в общественном месте – посадит в тюрьму.
Мы сказали, что мы полностью одетые и просто целовались.
Но он сказал, это потому, что мы только начали.
The end.
@темы: Trent, Daria, fanfiction
-
-
30.05.2008 в 18:49автору спасибо. этот фик - единственный из всех, что я читала, в котором выдержан стиль дарьи. ну и, опять же, столь желанный большей части фанатов (я в их числе) хэппи-энд...
-
-
30.05.2008 в 22:41спасибо вам!)))) надеюсь, сподоблюсь еще на что-нибудь по Дарье. Тем более Трент - не осуществившаяся мечта моей йуности. я должна ее изжить)))
-
-
30.05.2008 в 22:58-
-
30.05.2008 в 23:11конечно, тащите! это ж фиграйтерское щастье
-
-
30.05.2008 в 23:22-
-
30.05.2008 в 23:22-
-
08.06.2008 в 17:29У салона пирсинга и татуировок мы поцеловались в первый раз. Хотя было такое ощущение, как будто только этим мы и занимались последние два года.
Потом на нас набросился полицейский и выгнал из торгового центра, обещав, что, если еще раз застукает нас за занятием сексом в общественном месте – посадит в тюрьму.
Мы сказали, что мы полностью одетые и просто целовались.
Но он сказал, это потому, что мы только начали.
вот тут я думала, что отброшу коньки.
я люблю тебя, капустка.
-
-
09.06.2008 в 19:13Happy end, ай. Не, классно, ржачно и позитивно. Даже странно читать что-то позитивное от тебя после тех двух мини про Блэка.
Мне понравилось. Очень.
-
-
09.06.2008 в 20:13-
-
09.06.2008 в 20:26-
-
01.08.2008 в 00:29-
-
19.07.2012 в 19:23больше ничего не могу сказать, нахожусь в шоке
-
-
07.04.2013 в 22:57Огромное спасибо.